на мой взгляд толковая статья о роли турции в возможном начале третьей мировой. обратите внимание - по сути турция находится в цугцванге, и ей при любом раскладе придется делать ход.
Ближний Восток: угроза тотальной войны
Региональный аспект
Сообщения из Сирии вызывают большую тревогу у всех, кто следит за развитием ситуации в северных регионах этой страны из-за непрекращающихся попыток боевиков Исламского государства захватить населенный преимущественно курдами стратегически важный город Кобани. Террор исламистов уже привел к колоссальному оттоку беженцев, которым просто некуда бежать, кроме территории Турции. Естественно, данное обстоятельство вынуждает турецкое руководство реагировать, поскольку обстрелы с сирийской территории иногда доходят и до Турции. При этом Анкарой совершаются действия, направленные на недопущение сил Рабочей партии Курдистана (РПК) на территорию Сирии для оказания помощи их собратьям. Для РПК очевидно, что, несмотря на весь героизм сирийских курдов, отчаянно отбивающих атаки исламистов и даже переходящих в контратаки, угроза захвата Кобани остается крайне высокой. Естественно, для местного населения падение города будет означать либо смерть, либо рабство, которое у сторонников экспансирующего Халифата в порядке вещей. Некоторое время беженцев и вовсе не пропускали на турецкую землю, за исключением стариков, женщин и детей, и хотя впоследствии их постепенно стали впускать, значительная часть мирного населения все еще продолжает находиться в Сирии. Следует отметить, что препятствие со стороны турецкого руководства помощи РПК сирийским курдам создает угрозу самой Анкаре. Даже если не снабжать курдов оружием для борьбы с исламистами, то почему им просто не позволить воевать против них? По-видимому, ответ состоит в том, что турецкие власти не хотят помочь вооружением, чтобы не допустить усиления своих противников из РПК. Одновременно с этим разграничение турецких и сирийских курдов является сознательной тактикой в отношении последних с целью их истребления руками Исламского государства. Таким образом, наблюдается предельно циничный способ сокращения ресурсной (людской) базы РПК в Сирии. Физическое уничтожение населения решает проблему источника пополнения новобранцами, но, похоже, моральная сторона вопроса не слишком заботит турецкое руководство, равно как и срыв переговоров с РПК, что автоматически отбрасывает обе стороны на много лет назад.
Есть и другая сторона конфликта. Турция, понимающая всю опасность распространения Исламского государства, ставит перед собой цель нанести мощный удар по нему и попутно решить свои геополитические задачи. Следует не забывать, что в распространении Халифата Анкара была заинтересована, но только в том варианте, при котором джихадисты-такфиристы сначала вынудили уйти в отставку иракское руководство во главе с аль-Малики и продолжали вести свой джихад против Дамаска. Однако, судя из мониторинга и анализа обстановки, у набравшей субъектности квазигосударственной террористической организации появились свои цели и интересы, явно входящие в диссонанс с интересами Анкары. В результате, в чем-то подыгрывая боевикам, турки стремятся найти такое решение, которое позволило бы одновременно достичь нескольких целей. Анкаре нужен блицкриг — максимально жёсткий удар по террористической организации с допустимыми издержками. У турок нет трех лет, в течение которых тот же Вашингтон собирается бороться с Исламским государством, т.к. для заокеанского союзника Турции это лишь очередная геополитическая игра, однако для стран Ближнего Востока вопрос стоит буквально о жизни и смерти. Впрочем, стоит отметить, что Анкара своими действиями сама себя загнала в угол, а возможно и в цугцванг, выход из которого будет обязательно сопряжен с крайне негативными последствиями для нее. Эскалация напряженности в регионе уже проявляется в протестах внутри страны и в непрерывно увеличивающейся гуманитарной катастрофе в приграничных с Сирией областях. Власти Турции изначально сами активно поддерживали тех, кто впоследствии перешел под начало Абу Бакра аль-Багдади, предоставляя им лагеря для подготовки, инструктаж, финансирование, вооружение, снабжение разведданными, медицинскую помощь и реабилитацию. Последствия не заставили себя ждать, и те, кто еще вчера бросались в бой с силами Башара Асада, сегодня могут обратить свои штыки против вчерашних спонсоров. Именно такой может быть цена за движение в фарватере американской политики.
Однако, власти в Анкаре не готовы действовать вслепую. Они ставят очень важное условие для своих союзников по антиисламистской коалиции во главе с США. Суть его заключается в том, что введение войск на территорию Сирии возможно только при активном участии союзников и/или в координации с армией Ирака и курдских отрядов самообороны. На взгляд автора, логика здесь просматривается следующая. Нанести удар по местам дислокации боевиков Исламского государства на территории Сирии означает быть вовлеченным в крайне тяжелый вооруженный конфликт, ведь кроме исламистов туркам могут противостоять правительственные силы Асада, а также пришедший им на помощь Иран, власти которого уже четко дали понять, что на агрессию в отношении Сирии Тегеран ответит военным ударом. В связи с этим риск получить войну сразу на нескольких фронтах от весьма серьезных противников и является последней сдерживающей преградой для Эрдогана и турецкой элиты, но в случае, если им удастся заручиться поддержкой со стороны Запада и в первую очередь США, то, судя по всему, расклад в военно-политическом противостоянии изменится и, следовательно, вероятность ввода турецких войск резко возрастет. Есть другой вариант пути, по которому пойдет развитие ситуации, все больше набирающей собственную логику и инерцию. Предположим, что американцы откажутся вводить наземные силы для поддержки турок и ограничатся снабжением ресурсами нескольких тысяч так называемых оппозиционеров, которых планируют использовать против исламистов, а заодно против Асада. Не исключен сценарий, в котором с разгромом Кобани и переходом под контроль исламистов значительной части северной Сирии сама Турция окажется подвергнутой нападению с их стороны. В таком случае она имеет полное право затребовать поддержки союзников по НАТО, сославшись на статью пятую устава Альянса о взаимопомощи. В связи с изложенным необходимо перейти к оценки ситуации с позиции интересов мировых игроков.
Глобальный аспект
Давление на Турцию с целью вынудить ее вступить в войну, наблюдаемое в последнее время со стороны как американских чиновников, так и представителей ООН, преследует ряд целей.
Главная из них заключается в принуждении Турции ввести войска таким образом, чтобы ей никто не был обязан. В лучшем случае, чем помогут американцы, так это подготовкой и снабжением нескольких тысяч упомянутых выше так называемых оппозиционеров (на что
Анкара дала свое согласие) и продолжением практически безрезультативных авиаударов. Естественно, подобные условия Эрдогана не устраивают – даже у зависимых от Запада стран есть инстинкт самосохранения.
Поэтому туркам надо пройти по очень узкой тропе в принятии решений, так как один неверный шаг приведет их к катастрофе невиданных масштабов.
Для понимания ситуации критически важно оценить цели, преследуемые американцами в регионе. Если быть точнее, то речь пойдет о действующей администрации Обамы и той части американской и наднациональной элиты, которую он представляет. C тех пор, как Барак Обама победил на выборах 2008 года, вся стратегия Белого дома строится на непрямом управлении ключевыми регионами планеты. Стремление к этим методам продиктовано двумя причинами. Первая заключается в необходимости поисков более эффективных методов достижения стратегических целей по сравнению с методами прямого контроля и вмешательства, по типу введения контингента сухопутных войск. В качестве примера следует вспомнить действия администрации Дж. Буша-младшего, анализ которых дает четкий ответ на вопрос о том, насколько затратно непосредственное участие в контроле над теми или иными важными регионами. Так суммарные расходы на Иракскую и Афганскую кампании исчисляются триллионами (!) долларов. Очевидно, на фоне экономического кризиса, постепенного дрейфа мировой финансовой системы к дедолларизации, непрерывного нарастания гигантского внешнего долга США, дефицита их бюджета и т.д., подобные издержки, по мнению части элит, поддерживающих Обаму, категорически неприемлемы. В этом и заключается вторая причина перехода к стратегии непрямого, опосредованного контроля. В геополитическом отношении данная группировка американского и мирового истеблишмента в большей степени тяготеет к сотрудничеству с Ираном, нежели с Израилем или той же Саудовской Аравией, хотя подобная сегрегация не совсем корректна, о чем будет сказано ниже. Поэтому Обама и часть его окружения задействуют все возможности, включая и международные структуры, для подталкивания Эрдогана к войне на невыгодных для него условиях.
Вторая составляющая вопроса заключается в силах, противостоящих Обаме и группировке, стоящей за ним. Главным образом, это представители элит, связанных с военно-промышленным комплексом, нефтяными корпорациями и мировыми финансовыми структурами. На политической арене их представляют республиканцы-неоконсерваторы и некоторая часть Демократической партии — имперцы, продолжающие видеть в Америке глобального доминанта. Их позиция зиждется на идее полноценного прямого управления регионами, имеющими стратегическую значимость для США. Утрата контроля над ними приведет к издержкам несравненно большим, чем затраты на этот контроль. Указанная элитарная группа видит на Ближнем Востоке союзников, главным образом, в лице Израиля и части элиты внутри Саудовской Аравии. Указанные представители мирового истеблишмента (условно назовем их неоконами, хотя, безусловно, к обозначенному крылу элит относятся не только они) максимально заинтересованы в сохранении долларовой гегемонии, Федеральной резервной системы как источника эмиссии ничем не подкрепленных денег и стремятся всеми силами если не избежать, то как минимум отодвинуть процесс распада мировой финансовой системы на макрорегионы. Стоит заметить, что подобное разделение все же во многом условно и разные группировки могут быть представлены в одних и тех же структурах, иметь свои интересы одновременно и в Израиле и в Иране. Однако по указанным выше признакам все же возможно разделить элиты на два главных течения, одно из которых стремится к созданию региональных валют и сделало ставку на Китай с Ираном, другая пытается любой ценой сохранить эпоху доллара и Pax Americana. В грубом приближении в этом и состоит принципиальное отличие в целях и задачах основных элитарных групп. Дальше будет чётче виден смысл приведенного отступления.
Если проследить за тем, кто давит на Обаму в вопросе ввода наземных войск для борьбы с Исламским государством, то можно наблюдать таких людей, как начальник ОКНШ США Мартин Демпси, экс-министр обороны Роберт Гейтс, экс-госсекретарь Джеймс Бейкер, сенаторы-неоконы Джон Маккейн и Линдси Грэм,
бывший шеф ЦРУ Майкл Хейден и пр. Кроме того давление оказывается и через СМИ, как, например, телеканалы наподобие MSNBC.
Справка
Мартин Демпси (по материалам открытых источников, официальная биография на странице МО США) - председатель Объединенного комитета начальников штабов США с сентября 2011 года. Ранее, с апреля 2011 по сентябрь 2011 года, занимал пост начальника штаба Сухопутных войск США. С 2008 по 2011 год возглавлял Командование подготовки кадров Сухопутных войск США (TRADOC), ранее работал в Центральном командовании США (CENTCOM), служил в Ираке. Генерал с 2008 года.
Роберт Гейтс в 1991-1993 гг. возглавлял ЦРУ, в 2006-2011 гг. — министр обороны. Имеет тесные связи с семьёй Буша и фактически обеспечивает интересы нефтяных компаний Техаса, корпораций из сектора ВПК, включая инвестиционную компанию Carlyle Group (выкупившая в свое время другую компанию Booz Allen Hamilton, в которой работал тогда еще никому неизвестный Эдвард Сноуден).
Джон Маккейн и Линдси Грэм — сентаторы-республиканцы от штата Аризоны и Южной Каролины соответственно, яркие представители неоконсервативного течения в партии. Известны своими резкими высказываниями в адрес России. Джон Маккейн по совместительству является директором Международного республиканского института.
Стоит добавить, что многие перечисленные выше компании частично принадлежат инвестиционным фондам по типу The Vanguard Group (
например GE), управляющей активами
более чем на два триллиона долларов. Столь влиятельные люди и организации, несомненно, обладают возможностями для продвижения своих интересов.
Возвращаясь к событиям на Ближнем Востоке, с учетом приведенных особенностей противостояния глобальных элит, можно, наконец, соединить воедино геополитическую мозаику. Если нынешнему хозяину Овального кабинета в Белом доме и его окружению удастся заставить пойти Турцию на развертывание военных действий с использованием сухопутных сил на территории Сирии, то возможный ответный удар со стороны Ирана будет нанесен не по наземным войскам США, которые в этом случае не будут задействованы, а по турецким, и тогда вся тяжесть конфликта ляжет на плечи турецкого руководства и народа, поскольку им придется воевать сразу против нескольких противников – Исламского государства, вероятно, сил Асада и Ирана. Такой сценарий исключает возможность столкновения американских войск с иранскими и не приведет к обострению намеченного сближения администрации Обамы с Тегераном.
Однако, если турки смогут втянуть Обаму в наземную операцию при помощи пятой статьи устава НАТО или иным способом, то вероятность возгорания регионального конфликта колоссальной мощности становится реальностью. С одной стороны будут турки и антиисламистская коалиция во главе с США, с другой Исламское государство, с третьей курды, с четвертой ирано-сирийская коалиция, плюс местные неподконтрольные банды, воюющие вообще против всех. Этот путь выгоден только противникам ныне действующей администрации в Вашингтоне, поскольку позволит решить сразу несколько задач. Во-первых, будет применен метод прямого контроля над регионом, во-вторых, создадутся условия, исключающие любое сближение между Вашингтоном и Тегераном или существенно его осложняющие, в-третьих, региональная война даст козырь в руки республиканцев на президентских выборах 2016 года. Кроме того, такая, по сути, тотальная война будет выгодна тем, кто видит в Китае, прежде всего, главного стратегического противника, поскольку в подобных условиях в регионе будет если не невозможна, то крайне затруднена нормальная хозяйственная деятельность, что для Китая крайне чувствительно с учетом его стремления диверсифицировать и обезопасить источники импортируемых углеводородов. Угроза состоит еще и в особенности таких конфликтов затягивать в себя все большее количество игроков, причем зачастую независимо от их желания. Раскрученный маховик войны нельзя будет остановить в кратчайшие сроки, а сама специфика современных войн и особенности региона, скорее всего, приведут к длительному, масштабному и очень кровопролитному конфликту с непрогнозируемыми последствиями.
Фактически мир стоит на пороге потенциально крупнейшей региональной войны на Ближнем Востоке за всю новейшую историю. Наихудший сценарий предполагает радикальное перекраивание политической карты региона. Однако, даже если удастся избежать войны в столь разрушительной и всеохватной форме, то на практике не будет безболезненного шанса выйти из столь непростой ситуации, и вопрос состоит в цене преодоления кризиса, которая в первую очередь выразится не в количестве израсходованных боеприпасов, бомб и ракет, а в литражах пролитой крови. Впрочем, в современном мире окончание одного кризиса приводит к немедленному началу второго, и зачастую провести грань между ними не представляется возможным.
